Он дожил только до 51 года. Из них последние три были невыносимы. И не только для автора. Можно представить, как страдала в это время его жена. А потом была его теща.
Ассоль без права переписки. Нина и Александр Грин
«Однажды утром в глубине моря вспыхнет под солнцем ярко-красный парус. Сверкающая туша с алыми парусами белого корабля пронесется сквозь волны и направится прямо к тебе», — услышал он слова Асола по злосчастному радио. По радио прозвучало: «Алые паруса». В этот момент он наложил повязку на старого каторжника Поликарпыча — и замер. Алые паруса» помчались прямо в переполненный лагерный госпиталь. К этому времени Ассоль провела в лагерях восемь с половиной лет. До свободы оставалось еще полтора года. Он знал, что сможет выстоять. Выдержать ради своего гениального романтика, капитана Грина.
Улыбка Ассоль
. Они встретились зимой 1918 года. Нина, на время оставив медицину, работала в редакции «Петербургского эха». Там она впервые увидела Грина: очень худой, очень высокий, очень смуглый и такой далекий, что ей было страшно к нему подойти. Но она улыбнулась ему — она улыбалась всем, и его согрела ее улыбка. Тем летом сорокалетнего Грина призвали в Красную Армию. Длинный, немного нелепый, похожий на католического капеллана, он нес в военном вещмешке смену белья и рукопись «Алых парусов». Он уже знал, что посвятит ее этой странной девушке, которая делилась с ним улыбкой, не задумываясь о том, что получит взамен.
Год спустя, пролежав в больнице с тифом, наполовину истощенный и бездомный, он бродил по улицам Петербурга. Горький помог ему устроиться на работу в Дом искусств, общежитие для бедных писателей во время Гражданской войны. Грину отвели крошечную комнату с узкой кроватью и скудным, но ежедневным пайком. Писатель сидел в этой холодной комнате, пил морковный чай, грел обмороженные руки и писал на своем синем зурбагане. Он редко выходил на улицу, но однажды вышел и встретил Нину. Тогда-то писатель и признался ей: «После расставания с тобой я продолжал жить с ощущением тепла и света в душе. Теперь, наконец, пришло время», — подумал я.
Победить чёрствость
Удивительно, что писатель, испытанный судьбой, заключенный в тюрьму и обреченный на безбедную жизнь, сумел сохранить в себе удивительный сказочный мир. И предложить его другим. «Трудно представить, что здесь, в темном, холодном и полумертвом Петербурге, в ветреных сумерках жестоких 1920-х годов могла родиться такая светлая, теплая любовь к цветку человека, и что она исходила от человека, внешне меланхоличного, недоброго и как бы замкнутого в своем особом мире, куда он никого не пускал», — вспоминал советский поэт Всеволод Рождественский.
Александр Грин оставил достаточно четкие воспоминания о том, как ему пришла в голову идея этого текста. Например, в черновом варианте своего романа «Бегущая по волнам» автор вспоминает, как увидел в витрине магазина в городе на Неве лодку с красивым, украшенным перьями, но только белым парусом.
«Эта игрушка мне что-то говорила, но я не знал — что, потом мне захотелось, чтобы парус был более красным или еще лучше ярко-красным, потому что в ярко-красном есть бодрость. Ликование означает, что вы знаете, чему радуетесь. И вот, глядя на волны и корабль с алыми парусами, я увидел смысл его существования», — писал Грин.
Александр Грин начал делать первые записи «Алых парусов» в 1916 году. Предварительная работа над «Алыми парусами» была завершена четыре года спустя. В последующий период автор неоднократно вносил изменения в рукопись: Он менял текст и переписывал его, добиваясь желаемого эффекта.
Лишь в одном из последних вариантов повести «красные паруса» были заменены на ярко-красные, а само выражение стало словом-символом.
Асоль, оставшаяся без матери девочка, растет в маленькой рыбацкой деревушке Каперс. Местные жители сторонятся ее и ее отца, считая их странными. Однажды Асоль отправляется в город, чтобы продать поделки своего отца. Среди них — яхта с ярко-красными парусами. По дороге она встречает старика, который собирает песни и сказки. Он предсказывает, что однажды к Ассоль приплывет принц на яхте с малиновыми парусами и увезет ее в далекую страну. Жители деревни смеются над пророчеством и называют девушку сумасшедшей. Артур Грей, приплывший издалека на корабле, видит Ассоль, узнает о ее мечте и оснащает корабль парусами из алого шелка. Корабль увозит девушку к счастью и новой жизни.
Знаменитый петербургский Дом искусств был основан в 1919 году с целью социальной поддержки художников. Здесь жили и работали Николай Гумилев, Осип Мандельштам и Александр Гринь. Через несколько лет он стал центром литературной жизни Петербурга. Его уподобляли кораблю или ковчегу, который спас интеллектуальную жизнь Петербурга в годы послереволюционного голода и разрухи.
Именно здесь Грин написал большую часть своего текста для «Алых парусов». В этом здании автор планировал развернуть действие повести на фоне города на Неве. Лишь позднее в пьесе автор перенес действие в вымышленную рыбацкую деревушку Каперна. Интересно, что некоторые литературные критики позже нашли здесь соответствие с евангельским Капернаумом.
Посвящено любимой…
В жизни Александра Грина было три брака. После нескольких лет скитаний и революционной деятельности будущий писатель был арестован в Севастополе. Он был арестован за нелегальные выступления и распространение революционных идей. Знакомых и родственников у Грина не было, поэтому он переоделся в невесту и приехал к дочери богатого чиновника Вере Абрамовой, сочувствовавшей революционным идеалам. Впоследствии «мнимая женщина» стала его первой женой.
Грин был освобожден по амнистии, но снова арестован в Петербурге, а затем сослан в Туринск на четыре года. Через три дня он бежал, получил новый паспорт, вернулся в город на Неве и начал писать. В 1911 году обман был раскрыт, и Грин вместе с Абрамовой уехал на Пинегу. Здесь им также разрешили пожениться. Через год супругам разрешили вернуться в Петербург, но их совместная жизнь была недолгой. Затем был заключен новый брак, и его женой стала малоизвестная Мария Долинга. Грин прожил с ней в разлуке всего два месяца.
В 1921 году Грин познакомился с медсестрой Ниной Мироновой. Девушка была бедна и продавала вещи на улице. Через месяц он сделал ей предложение и больше не расставался с ней до самой смерти. Именно ей и Грину он посвятил «Багровые паруса». Нина стала примером для подражания для Ассоль. «Нине Николаевне Грин представляет и посвящает автор, ПБГ, 23 ноября 1922 года», — писал автор.
В 1923 году автор и его жена посетили Севастополь и южный берег. «Целые дни мы бродили по городу и побережью, взбирались на холмы, как козы, катались на лошадях по прериям, в Алупке и у водопада Уцан-Су», — писала Нина Грин.
Через год они «созрели» для переезда на полуостров. В более спокойное место. Изначально таким местом для них стала Федосия. «В Федосии нас называли «задумчивыми зелеными». На самом деле, мы никогда не были меланхоличными, просто очень устали от болтовни, от беготни из ничего в ничто». В городе гадали, жив ли еще писатель. Но никто не знал, как он живет», — это тоже воспоминание жены писателя.
В то время ее домом был Старый Крым.
После смерти Грина судьба его последней жены была нелегкой. Во время немецкой оккупации полуострова она осталась в Старом Крыму, а после войны провела 10 лет в лагерях, так как осталась с тяжело больной матерью на временно оккупированной нацистами территории и работала корректором и редактором оккупационной газеты «Официальный вестник Старого Крыма». Оккупационные власти использовали имя вдовы известного писателя в своих пропагандистских целях. Впоследствии Нина была переведена на работу в Германию, дождалась освобождения, вернулась в Крым, была арестована и заключена в сталинские лагеря.
Сказка была поставлена в десятках пьес, а барды и народные музыканты сочинили на ее основе несколько песен для своих альбомов. Однако в российском кино «Алые паруса» были экранизированы лишь однажды.
Первая экранизация текста Александра Грина была снята режиссером Александром Пусько в 1961 году. На главную женскую роль режиссер выбрал 16-летнюю Анастасию Вертинскую, для которой роль Асоль стала первой работой в кино. Ее партнером был блистательный Василий Лановой.
Улыбка Ассоль
…Они познакомились зимой 1918 года. Нина на время оставила медицину и работала на «Эхе Петрограда». Там она впервые увидела Грина: очень худой, очень высокий, очень задумчивый и такой отстраненный, что ей было страшно к нему подойти. Но она улыбнулась ему — она улыбалась всем, и его согрела ее улыбка. Летом сорокалетнего Грина призвали в Красную Армию. Длинный, немного нелепый, похожий на католического капеллана, он нес в военном вещмешке смену белья и рукопись «Алых парусов». Он уже знал, что посвятит ее этой странной девушке, которая делилась с ним улыбкой, не задумываясь о том, что получит взамен. Год спустя, пролежав в больнице с тифом, наполовину истощенный и бездомный, он бродил по улицам Петербурга. Горький помог ему устроиться на работу в Дом искусств, общежитие для бедных писателей во время Гражданской войны. Грину отвели крошечную комнату с узкой кроватью и скудным, но ежедневным пайком. Писатель сидел в этой холодной комнате, пил морковный чай, грел обмороженные руки и писал на своем синем зурбагане. Он редко выходил на улицу, но однажды вышел и встретил Нину. Тогда-то писатель и признался ей.
«После того как я попрощался с тобой, я пошел дальше с ощущением тепла и света в душе. Вот оно, наконец-то», — подумал я.
К вам неравнодушен Грин
Каждый день Нина заходила к Грину, а потом бежала в больницу — она снова работала медсестрой. Если автора не было дома, она оставляла ей трогательный букет цветов в маленькой баночке и записку с просьбой подождать. Весь арт-хаус обсуждал ее любовь к меланхолическому, асоциальному затворнику. Однажды Нина получила письмо с предупреждением:
«Вас привлекает Грин. Остерегайтесь его, он опасный человек: он сидел в тюрьме за убийство своей жены. И вообще его прошлое очень темное: говорят, что, будучи моряком, он убил английского капитана где-то в Африке и украл у него чемодан с рукописями. Он знает английский язык, но тщательно скрывает это и постепенно печатает рукописи как свои собственные.
Бывшая жена Грина, разумеется, жива и здорова и даже счастлива со своим новым мужем.
Нина Николаевна выходит из тени
И вот в 1932 году Нина-Ассоль выходит из тени своего мужа. Теперь она отвечает за сюжет.
Нет, Нина Николаевна не сочиняет прозу. Она занята другими делами. Это называется мемориализацией. И за этим скучным священническим штампом скрывается огромный духовный мир.
В случае с Грином он довольно сложен. С одной стороны, он знаменитый писатель. Фактически, он стал классиком еще при жизни. С другой стороны, он пьяница, алкоголик, идеологический враг.
Чем интереснее будет работа, тем лучше.
Сначала вдова выбрала место на кладбище. Прекрасно понимая, какая огромная слава ожидает ее посмертно, она намеренно выбрала место с видом на Черное море. Для будущих почитателей творчества Грина должна быть создана правильная атмосфера. Все должно соответствовать образу великого писателя-романтика.
Проходит два года, и в Старом Крыму строится мемориальный зал Грина.
В это же время Нина Николаевна, уже находящаяся на виду у общественности, берется за создание в Старом Крыму краеведческого музея. Она следит за тем, чтобы Грин не был забыт.
К счастью, с годами его образ очистился. Пьянство и охота на птиц постепенно забываются. Теперь Грин — это прежде всего его работа, по которой плачут жены и дочери высокопоставленных советских чиновников.
Приходит война, а после войны — 10 лет лагерей. Дело в том, что она осталась на полуострове во время оккупации Крыма, она не могла оставить тяжело больную мать. Да, во время отступления немцы вывезли ее, как и многих других, в Германию на работы. Однако это не помешало советским властям осудить вдову.
В лагерях, кстати, ее уважали и администрация, и заключенные. А по воспоминаниям таких же, как она, жен заключенных, «она даже отвратительную лагерную кашу ела как деликатес».
Нина Николаевна была полностью реабилитирована только в 1997 году.
Куры против памяти
В дом, где провел свои последние дни Александр Степанович, можно было вернуться. Правда, не сразу. Местный партийный лидер захватил его, устроил там курятник и не хотел отдавать ни за какие деньги.
Сразу же после освобождения Нина Николаевна начинает возобновлять старые литературные связи. Она снова становится инсайдером в литературной среде. При каждом удобном случае она рассказывает о курятнике.
В «Литературном журнале» появляется статья Леонида Ленца «Память и курятник»: «Постояв в торжественном молчании у могилы автора, паломники отправились на Либкнехтштрассе, чтобы взглянуть на маленький двухкомнатный каменный домик, где жил и умер Александр Грин. Они пришли и увидели, что время, ветер и непогода оставили здесь свой след: крыша покосилась, каркас покоробился….. И самое главное, что это не маленький домик, а… курятник. Да, курятник! Там живут куры и петухи, в основном белоногие куры. Они кудахчут, кудахчут и хлопают крыльями.
После прочтения феона Нина Грин сказала: «Это самая вкусная курица, которую я когда-либо ела».
Так что все их усилия были не напрасны. В 1960 году, в день 80-летия автора, его дом-музей был наконец открыт. Количество оригинальных экспонатов поражало воображение. Особенно если учесть, какой птицей было прошлое дома. Дело в том, что Нина Николаевна, которая до ареста знала, что происходит, раздала их знакомым. А потом они воссоединились в доме Грина.
Моряк и помещик Владимир Давыдов превратил свой небольшой поселок в бесплатное учебное заведение для элиты.
Самой Нине Николаевне пришлось нелегко. Вдова Максимилиана Волошина, Мария, писала: «Он жил в полном забвении и бедности в старом Крыму. Иногда он приезжает ко мне. Мы не дружим. Она отчуждена от всех. Но мы болтаемся вместе, как два старых беззубых крокодила. Нина была красавицей. Шлюхой».
А сама Нина Николаевна говорила о себе: «Белая как луна, лысая как столетник».
Нина Грин умерла в 1970 году в Киеве в окружении своих друзей. Последнее желание Нины Николаевны быть похороненной между могилами мужа и матери и таким образом вернуться в семью было проигнорировано властями. Ее похоронили в другом месте кладбища, в совершенно произвольном месте.
Однако год спустя она была тайно перезахоронена своими друзьями. Один из участников этой «церемонии» писал: «Гроб переносили слоями. Освещенный уличными фонарями, он, казалось, парил в воздухе. Если бы кто-нибудь из местных жителей пошел в это время на кладбище, то в округе, наверное, распространилась бы легенда, что перезахоронили саму Нину Николаевну».
Семья наконец-то воссоединилась.
А название «Ассоль» и «Алые паруса» стали нарицательными. Сегодня это имя обозначает все — от сладостей до возвращения домой.
Мы просим вас подписаться на небольшой, но регулярный платеж на нашем сайте. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. Деньги нужны на поездки, съемки, зарплату редакторам и журналистам, техническую поддержку сайта.
Курятник и вечность
Незадолго до освобождения из заключения, 4 июня 1955 года, Нина Грин услышала по лагерному радио, что на советской сцене вновь поставлен балет «Алые паруса».
Фокусник сказал девочке Асоль: «Однажды утром в глубине моря под солнцем засияет малиновый парус. Сверкающие красные паруса белого корабля упадут на волны прямо к тебе».
Фото любезно предоставлено globallookpress.com.
Она вышла из тюрьмы, отбыв большую часть срока, седая, как лак эн. Но вместо ярко-красных парусов, как она медленно говорила, в ее душе была лишь «груда рваных окровавленных тряпок». Тем не менее, она нашла в себе силы снова бороться за основание музея. И она пыталась отбиться от слухов, которые распространял о ней лидер партии, потому что не хотел, чтобы она расставалась с курятником.
О ней ходило много клеветы — что Нина Николаевна оставила умирающего мужа одного, что она слила фашистам кровь убитых советских детей, что она хотела основать музей Грина только для того, чтобы устроить в нем шпионскую сеть. Между тем, книги Грина, вдохновленные ею, издавались миллионами.
Ей удалось победить, хотя это отняло у нее последние силы. В 1960 году ей удалось открыть Дом-музей Александра Грина в старом Крыму. Десять лет она жила на свою пенсию в 21 рубль, не получая гонораров, и содержала экспозицию. Местные власти отказались придать музею официальный статус, в целом выступая за музей великого советского писателя, но против его вдовы. «Музей будет только тогда, когда он умрет», — заявили в Крымском областном комитете Коммунистической партии Советского Союза.
Так и случилось. В 1970 году был открыт музей Грина в Феодосии, а через год дом в Старом Крыму получил статус музея. Последняя потеря настолько обеспокоила партийное руководство, что оно распорядилось похоронить Нину Грин не рядом с мужем и матерью, как она хотела, а на другом конце кладбища. Только через год шесть друзей Нины Николаевны тайно выкопали гроб и принесли его на могилу писательницы.
Только в 1997 году прокуратура Крыма полностью восстановила Нину Грин. Дело было пересмотрено, и власти подтвердили, что вдова писателя не участвовала в карательных мероприятиях, не была предательницей и не укрывала агрессоров.
Год спустя история сделала еще одну гримасу. В местном центре сбора металла был задержан человек, сорвавший и отпиливший фигурку девушки «Бегущая по волнам» с могилы Александра Грина. Оказалось, что вандал — внук того самого чекиста, который расследовал дело Нины Грин.
«Когда на следующий день рассвело, корабль был далеко от Каперны. Некоторые из команды заснули и остались на палубе, одолев вино Грея; только рулевой и вахтенный были на ногах, а Циммер, меланхоличный и ошеломленный, сидел на корме с виолончелью на подбородке. Он тихо сидел со смычком, давая струнам говорить волшебным, неземным голосом, думая о том, что
Наверное, нет в нашем городе человека, который бы с большим энтузиазмом относился к творчеству Александра Грина, чем филолог Светлана Бардина. Сначала ее намерения были довольно скромными: Она всего лишь хотела проводить экскурсии по гриновским местам в Санкт-Петербурге, чтобы больше людей могли узнать об этом авторе.
По словам Светланы, она просто хотела в некотором смысле восстановить справедливость, ведь имя Грина, создателя вымышленной Гринландии, где всегда светит солнце и сбываются мечты, традиционно ассоциируется с Крымом. Однако реальную Ассоль, которой посвящена сказка «Гребешок», Грин встретил не в южных переулках, а на Невском фронте. И галеон «Секрет» отплыл не из порта Феодосии или Севастополя, а, образно говоря, из порта Васильевского острова. Многие не знают, что герои книг Грина родом из Петербурга и что автор провел в нашем городе треть своей жизни, с 1905 по май 1924 года.
Светлана Бардина основала сообщество «Северная Гринландия», которое объединяет поклонников автора. Среди них — литературоведы, историки, краеведы и жители домов, где когда-то жил Александр Грин.
Книга Бардиной «Петербургская гавань Александра Грина» была опубликована в прошлом году. Она содержит архивные материалы, которые ранее были неизвестны широкой публике. Ей удалось прояснить некоторые детали биографии автора. В этом помогла его внучка, которая живет в Санкт-Петербурге.
Музей Александра Грина, который был открыт пять лет назад благодаря усилиям Светланы Бардиной и ее коллег, пока еще является символом. Но у горожан уже есть возможность познакомиться с его экспонатами. Осенью прошлого года они были представлены на выставке в библиотеке на Елизаветинской улице в Озерках. Жемчужиной выставки стал гипсовый бюст Александра Грина. Работу над ним начала скульптор Елена Максимова, а на завершающем этапе был привлечен архитектор Вячеслав Бухаев.
Есть надежда, что эта скульптура послужит моделью для настоящего памятника. Где она может быть установлена? Есть много предложений. Среди них Озерки, Васильевский остров и другие места, связанные с жизнью писателя: район Пескова, угол Невского проспекта и набережной Мойки. Поклонники Грина предложили назвать безымянный сквер на 11-й линии Васильевского острова, напротив дома № 44, где он жил в 1907-1908 годах. Это был его первый семейный дом. Именно там он снял с печати свою первую книгу «Шапка-невидимка».
Среди поклонников Грина также обсуждается вопрос о возможном создании музея автора в Санкт-Петербурге. Интерес могла бы представлять выставка в бывшем Доме искусств на Мойке (ныне гостиница), посвященная жителям этого культурного центра, в том числе и Грину. Пока же выставка, посвященная автору, остается в библиотеке в Озерках. Возможно, гостеприимные стены бывшего дома Гмызовой, построенного в 19 веке у Большого озера, послужат постоянным пристанищем для наследия Гринов
Об Ассоль
Пять лет Гриневский тонул в «черном Мерлихлунде», а тем временем он ненадолго женился на нелюбимой красавице Марии Долиндзе — полное белое лицо, надменные глаза, пристрастие к дорогим мехам и привычка запирать варенье мужа в шкаф. «Он не смог сделать из меня модного мужа. Это дерево выросло не для меня», — заключил Александр Степанович через два месяца. А потом — новая любовь! 17-летняя Мария Алонкина, ярко-рыжая, лучистая, с глазами, словно ежесекундно ожидающими радостного чуда. Она была литературным секретарем Дома искусств, «Ноева ковчега», приютившего бедных писателей в голодные послереволюционные годы, и все они были в нее влюблены.
Грину сорок лет. Он морщинистый, угрюмый, лицо его сморщено, как старый рубль; в своем черном пальто он похож на поджигателя. Директор арт-хауса все время спорит с ним о формальных табличках, которые Александр Степанович часто бьет в исступлении. Какая там Алёнкина! Но в водовороте безответной любви родились «Алые паруса». Грин первоначально озаглавил повесть «Красные паруса» и долго не мог понять, почему ему посоветовали заменить название на не столь идеологически символичное. Революцию, похоже, просто не заметили. И почти исключительно он продолжал писать в точно таком же стиле, как и при царе. Говорят, что перед смертью в 1932 году на вопрос священника, примирился ли он со своими врагами, ненавидит ли он большевиков, писатель ответил: «Вы думаете, я не люблю большевиков? Я к ним совершенно равнодушен. Есть, знаете ли, преимущества в жизни пьяного человека…».
Сад с цветочками в душе
С Ассоль ничего не должно было случиться, и, к счастью, случилось! Ведь весной 1921 года он встретил еще более верную, мудрую и чистую женщину. Нина, молодая вдова, недавно заболевшая тифом, была очень одинока и едва сводила концы с концами. В отличие от Алонкиной, она ценила его старомодную доброту, а в отличие от Веры Абрамовой, умела прощать и терпеть до конца. Во всяком случае, по отношению к нему. К нему. Но почему? Ответ был прост: в детстве Нина зачитывалась рассказами Грина, а для женщин ее типа талант — лучший афродизиак. Короче говоря, она согласилась стать его женой при условии, что в любой момент сможет уйти от него. Но за одиннадцать отмеренных лет она ни разу не воспользовалась этим правом, хотя Александр Степанович давал ей множество поводов для этого. Грину сказочно повезло с ней. «Вы посадили в моем сердце прекрасный цветник! — с любовью признавался писатель своей третьей и самой главной жене.
В начале их брака Грин начал писать роман «Блистающий мир» — о человеке, который умеет летать. Он верил в свою выдумку и продолжал пытаться летать, вытянув руки….. На гонорары, полученные за роман, он организовал пир на 50 человек в ресторане, который был предметом зависти всего Петербурга, питавшегося пайками. Так начался его первый банкет в память о Нине Николаевне. И понеслось! Зеленый опьянел весь сразу, непристойно шумел, вино проливалось, он хватал за одежду незнакомых женщин, ругался, пинался. Проснувшись на следующее утро, он целовал руки жены и плакал, потом снова убежал за водкой. Нина Николаевна жалела его и понимала. В ее семье пили все, и мужчины, и женщины; она сама в десять лет сильно напилась, и с тех пор, хотя никогда не притрагивалась к рюмке, чувствовала смутное влечение к вину. Как она могла винить своего мужа?
В мае 1924 года Грины продали новую, роскошно обставленную квартиру в Ленинграде за очень небольшие деньги и бежали в Крым, подальше от ресторанов и богемы. Они посетили Волошина, чтобы спросить его, где им лучше поселиться. Волошин не посоветовал им селиться под Феодосией, потому что там людей режут на куски. Возможно, он просто не хотел жить рядом с другим известным писателем, чтобы не померкла слава его собственного дома в Коктебеле. А «меланхоличным Гринам» была чужда компания полуголого Волошина, они даже ходили на пляж — он в темном резиновом костюме, а она в юбке, доходившей до земли. Грин тоже не любил Волошина: «Ломака, толстолицый поэт с хитрыми глазами купца». В общем, они решили проигнорировать предупреждение, и пара поселилась в Феодосии. Они договорились, что Александр Степанович не должен пить в Крыму, но когда у него были дела в Петербурге или Москве, он мог свободно передвигаться. Проблема заключалась в том, что ему приходилось очень часто ездить, потому что издатели пытались обманом выманить у него авторские права.
Нине Николаевне ничего не оставалось, как сидеть дома и переживать: Как он там? У него не украли продажных жен, он не заболел, не замерз насмерть в лавине, его не сбила машина (о чем сам Грин паниковал и даже написал рассказ «Серый автомобиль»)… На одном из таких прощаний она написала мужу: «Сердце мое увяло, хочется взять тебя за голову, прижать к себе и нежно ласкать. Сасечка, моя дорогая любовь….. Я целую твои лапы и твою голову». Он ответил: «Ниноске, дочери моей. «Берегись простуды. Остерегайся есть против печени. Ни о чем не беспокойся. Когда получишь от меня деньги, купи сапоги и туфли, масло, чай, сахар. Запирайте двери и окна и не открывайте их без цепочки. Не носите дрова. Живи, моя дорогая, береги себя и спокойно жди меня.
